«Дым от костра струёю сизой
Струится в сумрак, в сумрак дня.
Лишь бархат алый алой ризой,
Лишь свет зари – покрыл меня.»

Леонид Фёдорович Шудибиль, младший сын Фёдора Леопольдовича, родился в 1894 году. Рано остался сиротой, лишившись ещё ребёнком матери, а затем и отца. Он и его старший брат [Георгий] Жорж получили, в основном домашнее образование. Их воспитателем был [Александр] Дюков, окончивший семинарию (впоследствии стал священником) и гувернантка, обучавшая иностранным языкам и музыке.
После того, как Фёдор Леопольдович овдовел, он решил отдать сыновей в реальное училище в Гатчине, перевёз их туда в пустовавший, со смерти Леопольда Игнатьевича и Вильгельмины Христиановны [их дедушка и бабушка] дом, и отдал на попечение пожилой немке. Леонид Фёдорович, по-видимому, училище не закончил. Впоследствии Л.Ф. учился в частном учебном заведении Шанявского [в Москве], но не окончил его, так как ушёл на фронт добровольцем-санитаром (война 1914 г.). В армию его не призывали из-за болезни лёгких, которую все дети Фёдора Леопольдовича и Марии Ивановны, по-видимому, унаследовали от матери (умерла от туберкулёза).
Леонид Фёдорович, несомненно, был самым одарённым из Шудибилей. Имея в ранней молодости достаточно средств, он мог заниматься скульптурой и живописью, обладая талантом и не только в этих областях искусства. Жизнь его с юношеских лет была неустроенной: не было дома, постоянного места жительства. Он находил приют то в Дружногорке у дядюшки и брата, то жил в Москве у двоюродной сестры [Изабеллы Фёдоровны], то снимал комнату, то жил у знакомых.
После революции он был взят «заложником» и сидел в тюрьме (в Ржеве), вместо дядюшки Л.Л. Шудибиль. Потом он оказался в Киеве, где работал актёром в драматическом театре «Березиль» под руководством А.М. Бучмы – известного украинского театрального деятеля и артиста, оценившего талант Л.Ф. и в этой области искусства.
Л.Ф. недурно писал стихи «на случай» и разные семейные темы, был способным музыкантом. К сожалению, его художественное наследие не сохранилось даже в малой степени (скульптура, работы кистью и т.п.). Во второй половине 20-х годов он жил в Ржеве и Зубцове (работал библиотекарем), здоровье ухудшалось, жил на скудные средства. Будучи сам совершенно необеспеченным, был готов отдать последнее пальто (и однажды отдал) незнакомому соседу в поезде.
Л.Ф. был очень щепетилен, скромен и даже от родных, к которым был нежно привязан, с трудом принимал помощь. Все родные его жалели и любили, прощали слабости. Он никогда не имел семьи.
Незадолго до смерти оформил фиктивный брак с Е.М. Александровой, у которой и прожил последние дни в Воскресенске [совр. г. Истра]. Этот брак представлялся Е.М. необходимым для удочерения Леонидом Фёдоровичем её дочери Лены, родившейся в 1920 году, не имевшей официального отца. Фиктивные браки по тем временам были в порядке вещей: их заключали с разными практическими целями (сохранения квартиры, смены неудобной фамилии и т.п.) и ни к чему стороны не обязывали. Так дочь Е.М. получила фамилию Шудибиль.
Неустроенность жизни, скудные средства существования, доставшееся по наследству от матери слабое здоровье – развившийся туберкулёз рано свели Леонида Фёдоровича в могилу. Он умер в 1929 году в доме Е.М. в Воскресенске и похоронен на Воскресенском кладбище рядом с Эммой Александровной Шудибиль (женой Л.Л. Шудибиль) и её старшей дочерью Александрой Леопольдовной.
Здесь я ненадолго прерву воспоминания Анны Константиновны для того, чтобы дать короткую справку о потомках Леопольда Леопольдовича Шудибиля – родного брата Фёдора Леопольдовича. Ранее мы не писали о них. Так вот, у Леопольда Леопольдовича и Эмилии Александровны Шудибиль было две дочери — Александра (Шура), она с детства была не здорова и умерла вскоре после разгрома Дружногорки в Воскресенске (Истре), куда Шудибили перебрались в 1925 году. Их младшая дочь — Елена (домашнее имя — Нелли) упоминалась в мемуарах А.К. Мозолевской в рассказе об участии в празднике Явленных Чудотворных Оковецких икон с их перенесением из Оковец в Ржев и обратно. Под влиянием Изабеллы Фёдоровны, с которой была очень близка, стала медиком и всю свою долгую жизнь проработала рентгенолаборантом в разных московских больницах – Боткинской и в ряде других, в том числе детских. Теперь давайте продолжим читать воспоминания Анны Константиновны о своём крёстном.
Л.Ф. Шудибиль – мой любимый дядя Лёня и крёстный отец. Вместе с ним и мамой, можно сказать, на его руках, я впервые приехала в Дружногорку, когда мне было немногим больше года. С тех пор он часто бывал рядом со мной. В 1919 (или 20 ?) году я жила в Серебряном Бору в колонии «Лиги спасения детей», где работали Изабелла Фёдоровна врачом, а мама на разных работах. В это время случился взрыв на артиллерийских складах [9 мая 1920 года в Москве случился пожар на Хорошёвских артиллерийских складах, расположенных на Ходынском поле – прим.авт.] и находиться в Серебряном Бору было не безопасно. За мной пешком пришёл дядя Лёня и мы с ним шли по дороге в Москву, усеянной осколками снарядов, а где-то недалеко грохотали взрывы. После смерти моего отца (1920г.), в мои школьные годы в Ржеве дядя Лёня однажды поставил в школе спектакль по повести М. Твена «Том Сойер» (несколько эпизодов по своему сценарию), где я играла Тома, а он школьного учителя. Остальные персонажи были мои одноклассники. В другой раз он сделал мне из картона и цветной глянцевой бумаги персонажей «Ревизора», эти фигурки не один год украшали рождественскую ёлку.
С дядей Лёней я впервые попала в Третьяковскую галлерею и театральный музей имени Бахрушина, где он был моим добрым гидом. Когда мы находились в разных местах, он писал мне смешные письма, часто в стихах, и подписывал «Леонид Кольткремов» — этот шутливый псевдоним появился потому, что дядя Лёня был огненно-рыжим и, как у всех рыжих, у него была очень нежная белая кожа. Летом, на солнце, особенно руки, огорали [так в источнике] до пузырей, и я ему мазала их этим кремом [кольдкрем, в переводе с англ.яз. – охлаждающий крем, с пчелиным воском – прим.авт].
Он нарисовал мне родословную Шудибиль и назвал её «Генеалогическое древо баронов Шудибиль». Возможно, там было больше сведений, чем известно нам. Всё, что было сделано и написано руками дяди Лёни, я бережно сохраняла, но всё погибло в Ржеве во время войны. Когда-то Нелли дала мне написанный маслом на холсте автопортрет дяди, но и тот утрачен мною по неосторожности; во время ремонта я вынесла его в сарай, где он промок под дождём и краска осыпалась. Осталось только несколько фотографий. Я всегда с любовью и благодарностью вспоминаю этого моего второго отца, который прожил на свете также мало, как и отец, но успел приобщить меня и к литературе, и к театру и вообще к искусству. Он был для меня сеятелем «разумного, доброго, вечного».
На этой, слегка грустной истории мы завершим с Вами краеведческую эпопею, посвящённую удивительной семье с немецкой фамилией, проживавшей и творившей полезные и добрые дела на нашей земле, на берегах речки Пырошни, в окрестностях летописного села Оковцы и в усадьбе Дружногорка, созданной сто пятьдесят лет тому назад по образу и подобию лесного имения Дружноселье под Гатчиной. Завершим, чтобы возможно когда-нибудь ещё вернуться к этой теме.

«Друг другу мы тайно враждебны
Завистливы, глухи, чужды,
А как бы и жить и работать,
Не зная извечной вражды!»
Л.Ф. Шудибиль

Автор статьи Образцов Андрей Сергеевич краевед-любитель, внутренний турист и блогер.

Источник – воспоминания Анны Константиновны Мозолевской, заслуженного советского учёного-климатолога, посвятившего всю свою жизнь изучению такого сложного природного явления, как вечная мерзлота.