1917-й. Верхневолжская деревня на рубеже эпох.
Мы знаем, что 1917-й год вошел в историю нашей страны как год падения абсолютной монархии в России после того, как 2 (15) марта император Николай II подписал отречение от престола с передачей права наследования великому князю Михаилу Александровичу (которым тот не воспользовался). Но еще ранее — 1 (14) марта на расширенном заседании Временного комитета Государственной Думы, совместно с представителями Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов был согласован состав первого правительственного кабинета, о формировании которого было объявлено на следующий день. Власть в стране впервые перешла к представительному органу. Собственно говоря, мы не так давно вернулись на тот самый путь, с которого волею судьбы резко свернули больше ста лет назад. Так сказать, совершили круговой маневр. Однако, история не знает слова «если».
Итак, весной 1917 года перед Временным правительством стоял целый ряд очень острых проблем. Третий год Россия принимала участие в так называемой Великой войне. Почти половина трудоспособного мужского населения страны (в основном -крестьян) была мобилизована. В Тверской губернии к лету 1917 было призвано 42,5% работоспособных мужчин. Военные заводы работали на полную мощность. В начале XX века активно проходила индустриализация, усиливался приток населения в города. С 1897 года по 1 января 1914 г. численность городского населения России (без Польши) возросла более, чем на 58%, тогда как за тот же период численность всего населения страны увеличилась на чуть более 33%. В абсолютных цифрах урбанизация царского периода в России выражалась примерно следующим образом: с начала XIX в. по 1913 г. общая численность рабочих, занятых на фабриках и заводах России, возросла с 200 тыс. человек до 3-3,1 млн. чел. (и большинство из них жили в столице, то есть в 1917 году – в Петрограде).
При том, что заметно возросло потребление продуктов питания городским населением, уже к 1916 году стала чувствительной нехватка продовольственных товаров, и начался рост цен на них. Совещание при Московской бирже, проходившее в сентябре 1916 г., констатировало, что в деревню проникли рыночные отношения. Крестьянство оказалось способно продавать продукты своего производства за бОльшую цену и одновременно придерживать хлеб на черный день из-за экономической неопределенности и растущего спроса со стороны государства. Более того, такому бережливому настрою крестьян способствовали и действия тогдашнего правительства. Были введены твердые закупочные цены на зерно, но они периодически повышались. Таким образом получалось, что «более патриотично настроенные крестьяне получат за хлеб меньше, чем те, которые попридержали его у себя». Подобные события только укрепляли в крестьянах убеждение, что чем дольше придерживать хлеб, тем более высокую цену в итоге предложит за него государство. Не будем загружать этот рассказ перечислением причин, почему первая в истории нашей страны продразверстка провалилась. Поверим словам председателя Государственной думы М.В. Родзянко, который перед самой революцией написал императору: «Разверстка, предпринятая министерством земледелия, определенно не удалась». Иными словами, забрать хлеб задешево, и вообще заставить крестьянство насытить рынок хлебом царское правительство оказалось бессильно.

«Заём Свободы» 1917 года.
Практически сразу же после своего образования Временное правительство приняло решение обратиться за помощью к населению, но только теперь уже не с применением силы, изыскать которую не хватило политической воли, а с «пряником». Временный кабмин принял решение выпустить заём, первое название которого – «Заём Победы» было отвергнуто, и он стал известен в дальнейшем как «Заём Свободы». Предполагалось собрать с населения общую сумму в 3 миллиарда рублей. Облигации должны были погашаться тиражами в течение 49 лет, начиная с декабря 1922 года. Вкладчики получали специальные бланки с отрезными купонами, по которым должны были получать 5%-й годовой доход (выплата должна была проходить дважды в год по купонам). Подписная цена облигаций составляла 85 %, то есть за облигацию в 100 рублей подписчик должен был уплатить только 85 рублей. При этом при приобретении облигаций в учреждениях Государственного банка и казначейства предусматривалось предоставление ссуд. При подписке на облигацию в 100 рублей можно было заплатить только 10 рублей, а остальные 75 рублей нужно было заплатить до 1 июля 1918 года.
Выплаты по купонам не облагались налогами. Купоны облигаций могли быть предъявлены к оплате в течение 10 лет со срока, назначенного для их оплаты.
Облигации первой серии были выпущены номиналами в 50, 100, 500, 1000, 5000, 10 000 и 25 000 рублей. Вторая, третья и четвёртая серии, кроме этих номиналов, включали также облигации в 20 и 40 рублей.
На лицевой стороне облигаций было изображено здание Государственной думы (Таврический дворец), указан номер облигации и серия. В центральной части облигации указан номинал и помещено обращение Временного правительства с призывом одолжить деньги государству, поместив их в заём. Под текстом обращения — подписи министров Временного правительства и надпись: «Петроград, 27 марта 1917 года».

Облигации Свободы несли деятели культуры!
Большая работа была проведена в 1917 году по популяризации этого займа. Специально созданные комитеты проводили митинги, лекции и другие мероприятия, главной целью которых было получить за облигации живые деньги.
К работе по распространению облигаций были привлечены даже очень известные деятели культуры. Да и сами представители, как бы сей-час сказали, креативного класса активно подписывались на заём. К примеру, Федор Шаляпин приобрел свободных облигаций на 100 тысяч рублей.
К сентябрю 1917 года общее число подписавшихся на заём составило 900 тысяч человек, а с учетом того, что многие брали диковинные ценные бумаги вскладчину, то число вложившихся граждан вполне вероятно было миллион.
Всего было собрано 4 миллиарда рублей. Это даже больше, чем планировалось изначально.
16 сентября 1917 года наступил срок выплат по первому купону займа. Министерством финансов была обеспечена выплата по этим купонам. Причем выплачивали проценты даже тем, кто подписался на заём, но ещё не успел получить сами облигации. В этом случае выплата производилась по временным свидетельствам. Но тут случилось 25 октября (7 ноября), и перед самым 1918-м годом Совет народных комиссаров РСФСР приостановил выплаты по всем купонам и запретил сделки по ценным бумагам, хотя запрет в дальнейшем пришлось временно отменять. Из-за острой нехватки денежных знаков малых номиналов в начале 1918 года в обращение были снова выпущены облигации аннулированных ранее займов. В их числе, декретом Совнаркома РСФСР от 3 (16) февраля 1918 года, в обращение наравне с кредитными билетами были выпущены облигации Займа Свободы номиналом до 100 рублей (то есть в 20, 40, 50 и 100 рублей). Просим прощения за затянувшуюся прелюдию! Развязка совсем скоро.

Оковцы – театральный центр Селижаровского края.
Итак, к чему собственно мы с Вами пришли? А дело в том, что в недрах Санкт-Петербургских архивов нашлась и театральная афиша от августа 1917 года, посвященная как раз рекламе и сбору средств в пользу объекта нашего с Вами пристального внимания – облигации «Займа свободы». В данной афише, сообщавшей о предстоящей постановке в помещении Оковецкого министерского двухклассного училища, содержался призыв к зрителям – «захватить с собою деньги на покупку облигаций»! Кто, сколько сможет, но желательно уж не меньше 18 рублей (чтобы хватило на покупку облигации с наименьшей стоимостью).
Любопытна программа театрализованного представления в Оковцах в 1917 году. Николай Васильевич Гоголь – «Женитьба», совершенно невероятное событие в двух действиях. Надо сказать, что одна из первых бытовых комедий, созданных в России, во времена жизни самого автора большой популярностью не пользовалась (как это часто бывает). Более того, царская цензура еще и неплохо «почистила» произведение Николая Васильевича, вырезав из него прозрачные намеки на классовое неравенство первой половины XIX века и произвол тогдашних чиновников. Семнадцатый год стал для бессмертного произведения Гоголя рубежным, после которого зрительским и исполнительским вниманием оно уже никогда, наверное, не будет обделено. Пришедшая на смену самодержавию власть трудящихся конечно не могла пройти мимо такого талантливого сатирического изображения дореволюционных типов и их общественных изъянов. В наше же время и сам Гоголь, как автор, и его «Женитьба» дают большой простор режиссерам для их фантазии и современной трактовки. Так что здесь оковецким зрителям, думается, что гастролирующий театр угодил.
Однако, пожалуй, не меньший интерес вызывает и второе произведение, представленное на суд зрителей в Оковцах в августе 1917-го. Это была постановка под названием — «Приемный день», водевиль автора Лисенко-Коныча.
Иван Кононович Лисенко (1869-1937) был потомственным дворянином.
Происходил родом из Черниговской губернии, племянник небезызвестного Тараса Шевченко. После смерти отца переехал c матерью в Санкт-Петербург. С детских лет был увлечен театром, живописью, литературой. Он взял себе сценический и литературный псевдоним – Лисенко-Коныч, под которым и начал выступать на сцене и сочинять самостоятельно драмы и комедии. Однако, наибольшую популярность ему принесли водевили, которые с большим теплом встречала публика не только на столичных подмостках, но и в любительских летних театрах.
Нам с Вами интересно будет узнать, что часть своей насыщенной творческой жизни Иван Кононович провел в поселке у станции Сиверской, Петербурго-Варшавской железной дороги. Еще в 1910 году он приобрел здесь участок земли в дачном районе Сиверской — «Новое Дружноселье» и построил для своей семьи дом на бывшем Петровском проспекте. К тому времени только в самой Сиверской в летнее время действовало шесть дачных театров. Там же, по соседству в течение долгого времени жил и работал управляющим известный нам основатель тверского имения Дружногорка Леопольд Игнатьевич Шудибиль. Возможно, что эти два талантливых человека даже пересекались. Как и Шудибиль, Коныч активно занимался благотворительной деятельностью. Он стоял у истоков создания Новодружносельской добровольной пожарной дружины, которую в 1911 году возглавлял. С 1916 по 1922 годы Лисенко-Коныч работал режиссером в Гатчинском городском театре, затем два года заведовал Сиверским клубом, а с 1924 года работал преподавателем и руководителем драматического кружка в Сиверской школе-колонии для беспризорников. Конечно театральный центр – может быть очень громко сказано, но очевидно, что Селижарово, Оковцы были в начале прошлого века довольно крупным центром притяжения не только торговой, но и культурной жизни.

Автор статьи Образцов Андрей Сергеевич краевед-любитель, внутренний турист и блогер.

Источники исторических сведений:
https://rg.ru/2016/04/24/rodina-hleb.html
Николай Заяц. «Царская продразверстка.
Как изымали хлеб у крестьян Воронежской губернии в годы Первой мировой войны». Родина — Федеральный выпуск: №4(416);
РГИА, ф. 497.